Любовь наотмашь - Страница 56

– Извините, госпожа Волкова, – и вылил воду ей на голову.

Алиса взвизгнула, испуганно и как-то по-девчоночьи, отбросила со лба влажную прядь, посмотрела на него со злостью и недоумением. В Климовой душе всколыхнулась мстительная радость – сбылась мечта идиота!

– Волосы горят, как порох, – объяснил он, срывая пробку с предпоследней бутылки и поливая минералкой бесчувственное тело девочки-певицы, на сей раз – намного деликатнее.

Содержимое последней бутыли он вылил на себя, слизнул с губ солоноватую, вкусом похожую на кровь влагу, поморщился. Где же мальчишка? Еще пять минут – и спасать будет некого…

Дверь, на которую ушло доброе ведро воды, уже высохла и начала по углам чернеть. Когда она прогорит – им конец. Сгореть заживо… Господи, смилуйся…

– Где же он? – прохрипела Алиса. – Клим, мне нечем дышать.

– Тише, девочка, мы выберемся отсюда. – Он сам уже почти не верил в такой исход, но на пороге смерти захотелось вдруг быть великодушным, особенно по отношению к Алисе Волковой. Он уже почти простил ее. Минут через пять простит окончательно…

– Эй! Вы живы?! Я здесь! – послышалось снаружи.

– Не прошло и полгода. – Клим бросил быстрый взгляд на дверь, почерневшую уже почти полностью, ободряюще улыбнулся Алисе, забрался на пирамиду из ящиков.

– Машины от клуба эвакуировали. – Вильгельм Лойе просунул между прутьями конец буксировочного троса. – Пришлось побегать.

Клим как раз закреплял трос, когда рухнула дверь. Вверх поднялся сноп искр. Закричала Алиса, стряхивая искры с волос. Хорошо, что он полил ее водой…

– Давай! – заорал Клим мальчишке.

Теперь надежда только на его джип, на все его двести семьдесят лошадиных сил…

«Лексус» зарычал, трос натянулся, как струна…

Прорвав последнюю оборону, в кладовку ворвался жар. От мокрой одежды пошел пар, стало горячо и больно. Раскаленный воздух врывался в легкие, раздирая их изнутри. Алиса больше не кричала, лишь тихо поскуливала. Только бы она не потеряла сознание, двоих он не вытащит…

Решетка поддалась, с неохотой, с капризным визгом и зубодробильным скрежетом. Спасибо вам, двести семьдесят лошадиных сил! Еще чуть-чуть – и путь к отступлению свободен…

– Алиса, помоги мне! – Клим спрыгнул с ящиков и едва не потерял сознание. Внизу было настоящее пекло, воздух дрожал и потрескивал, дым забивался в глаза и ноздри. – Полезай наверх, придержишь девчонку, – закричал он.

– Не могу. – Она всхлипнула.

– Почему?!

– Слишком узкое платье…

С ума сойти! У нее платье узкое!

– Иди сюда. – Он потянул ее к себе, ухватился за подол платья, рванул вверх. – Все! Полезай!

Алиса проворно вскарабкалась на ящики, прохрипела:

– Давай!

Клим подхватил девочку под мышки, поднял вверх на вытянутых руках. Алиса обхватила ее за талию, из развороченного окна уже тянул руки Вильгельм Лойе. Обгоревшие ноги девочки мелькнули перед глазами Клима и исчезли в оконном проеме.

– Теперь ты! Живее! – скомандовал он Алисе. Внизу уже почти не осталось воздуха, еще минута – и он не сможет выбраться…

… Лицо обдувал свежий ветерок, голова лежала на чем-то мягком. Господи, какое же, оказывается, это счастье – лежать вот так, смотреть в ночное небо и просто дышать. А звезды-то какие яркие! Откуда в центре Москвы взялись такие яркие звезды?

– Клим? – ночное небо исчезло, звезды мигнули и погасли, уступая место женскому лицу. Раскосые глаза, сажа на щеке, слипшиеся волосы – ничего привлекательного в этом лице не было, но он почему-то обрадовался ему, как родному. Сначала обрадовался, а потом все вспомнил…

Лежать на мягком расхотелось. Даже несмотря на то, что «мягким» оказались голые коленки госпожи Волковой. Клим сел, потряс головой, огляделся. Каким-то чудом он оказался метрах в пятидесяти от «Блиндажа», у той самой глухой стены, которую видел из окна кладовки. Рядом, прямо на асфальте, сидела Алиса, из прорехи разорванного вечернего платья соблазнительно выглядывало кружево черного чулка. Чулок был цел-невредим. Чудеса! Их спаситель, Вильгельм Лойе, хлопотал над девочкой-певицей, судя по стонам, она снова пришла в себя. Из разбитого окошка вырывался черный дым и языки пламени. Где-то совсем близко слышался вой пожарных сирен.

– Как долго я был в отключке? – спросил он, сосредоточенно рассматривая черное кружево.

– Недолго, минут пять-семь. – Алиса проследила за его взглядом, одернула платье. Это не помогло. Когда разрез до талии, вообще мало что может помочь. – Ты тяжелый, – сказала со смесью укора и нежности, – мы с Виталиком тебя едва вытащили.

– А кто такой Виталик?

– Он. – Алиса кивнула в сторону восходящей звезды российской моды. Вот, оказывается, как его зовут на самом деле.

Мальчишка то ли почувствовал, то ли услышал, что речь зашла о нем, обернулся, помахал рукой, спросил:

– Ты как?

– Твоими стараниями жив. Спасибо, друг. – Клим встал, подошел к мальчишке, с чувством пожал ему руку.

– Ну, вообще-то, жив ты больше ее стараниями. – Вильгельм Лойе, в миру Виталик, кивнул в сторону Алисы. – Когда ты отключился, она за тобой обратно полезла. Кстати, ты тяжелый…

Клим больше ничего не слышал. Клим во все глаза смотрел на Алису Волкову. В ответ на его немой вопрос она раздраженно дернула плечом. Мол, ничего не знаю, ни за кем в полымя не ныряла, больно нужно, и вообще, хватит на меня пялиться! Ладно, с Алисой он разберется позже, на свежую голову…

– Как она? – Клим присел перед девочкой, посмотрел на ее ноги. В сполохах пожара выглядели они ужасно.

– Жива! – оптимистично заявил Вильгельм Лойе.