Любовь наотмашь - Страница 63

– Забыл! – Мальчишка правильно понял его молчание. – Не беда! После такого простительно, но предложение остается в силе. Приглашаю вас еще раз.

– Кого это вас?

– Тебя и Алису.

Клим посмотрел на часы, еще раз зевнул:

– Может, лучше завтра?

– Хорошо, завтра, так завтра. Давайте в восемь вечера, в «Тоске зеленой». Знаешь это местечко?

Клим задумался, что-то такое вертелось в голове… Все, вспомнил. Он был в «Тоске» пару месяцев назад на презентации какой-то компьютерной игры. Странное место, с чудаковатым хозяином и готическим антуражем. Госпожа Волкова, с ее замашками черной вдовы, будет смотреться там вполне органично, особенно если наденет «кожу». Кстати, о госпоже Волковой…

– Я не против, но, боюсь, Алиса не согласится. У нас с ней возникли некоторые… э… разногласия.

– Ничего страшного, – оптимистично заявил Виталик. – Лично у меня с Алисой нет никаких разногласий. Я вообще чувствую, что мы с ней – родственные души.

Клим поморщился, спросил резко:

– И какого рода это ваше родство?

– Вообще-то, родство – среднего рода. – Виталик засмеялся. – А у нас с ней родство на почве творчества и обоюдной симпатии. А что?

– Ничего, ты просто с обоюдной симпатией, смотри, полегче.

– А что так? – Виталик, кажется, совсем не испугался. – У меня и к тебе симпатия. Знаешь, как у Попандопуло: «И шо я в тебя такой влюбленный?!»

– А ты влюбленный? – после продолжительного молчания уточнил Клим.

– С ума сойти! – В трубке послышался тяжелый вздох. – Вот ты мне скажи: все банкиры такие подозрительные, или ты один такой уникум?

Пришла очередь Клима смеяться. Вильгельм Лойе, он же Виталик, с каждой минутой нравился ему все больше. Пожалуй, он с ним даже подружился бы, несмотря на разницу в возрасте и взглядах на жизнь и… госпожу Волкову.

– Ладно, Виталик, влюбленный, так влюбленный, – сказал он, отсмеявшись. – Только предупреждаю сразу: у меня нет телефона Алисы.

– Не велика беда, позвоню ей в офис, ты, главное, не забудь, что завтра в восемь часов я жду тебя в «Тоске». – В трубке послышались гудки отбоя.

Клим усмехнулся, мысленно поблагодарил Виталика за инициативность. Теперь у него, может быть, появится возможность поговорить с Алисой, так сказать, на нейтральной территории. Конечно, он не станет извиняться за утренний инцидент и, уж тем более, за ночные безумства, просто прозондирует почву, попытается понять, как она относится к произошедшему. Если, конечно, ему удастся это понять. Это же не женщина, это сфинкс египетский, с ней без ста граммов не разберешься…

Спать расхотелось окончательно, Клим вышел на балкон, закурил. В городе было плохо, намного хуже, чем на даче: и воздух не тот, и атмосфера, и вообще – шумно. Если бы не жизненная необходимость ровно в восемь быть на рабочем месте и не извечные московские пробки, он бы уже давным-давно переселился за город, поближе к природе. Ничего, когда все это закончится, он обязательно выкроит пару дней отпуска и смотается на рыбалку. Нет лучшего способа восстановить утраченную душевную гармонию, чем рыбалка.

Стоп. А что он подразумевает под «всем этим»? Окончания чего ждет с таким нетерпением? В бизнесе вроде бы и так все стабильно, с англичанами полный порядок. И с Дашей, даст бог, он уже окончательно разобрался. Все, он – свободный мужчина, может отправляться на рыбалку хоть завтра. Нет, завтра не получится, завтра он ужинает с Виталиком и, может быть, с Алисой.

Клим промаялся до полуночи, все никак не мог уснуть, курил сигарету за сигаретой, смотрел новости. Среди погибших в «Блиндаже» оказалось очень много известных людей: модный критик, светский обозреватель, редактор гламурного журнала, подающая надежды теннисистка и дочка нефтяного магната. О последней журналисты убивались сильнее всего, а безутешный отец грозился сравнять с землей пол-Москвы, если прокуратура не отыщет виновных. Клим его понимал, он бы и сам сравнял с землей пол-Москвы, если бы такое несчастье случилось с кем-нибудь из его близких. Впрочем, ему подобные душевные терзания не грозят: родителей больше нет, любимой женщины тоже нет, детьми не обзавелся. Почти полжизни за спиной, а у него ничего нет… Что за мысли такие упаднические? Может, это предвестники грядущей старости? В общем, уснуть Климу удалось нескоро. Лучше бы он вообще не засыпал…

Летучая мышь была огромной, в половину человеческого роста. А еще она была страшно худой: кожа да кости. Летучая мышь долго смотрела на него глазами-пуговицами, а потом сказала человеческим голосом:

– Ты потерял, тебе и искать.

Где-то он уже слышал этот голос, хриплый, насмешливый. Даже во сне он силился вспомнить, но так и не вспомнил, отмахнулся раздраженно, прогоняя монстра-переростка прочь. Летучая мышь зашипела, взмахнула перепончатыми крыльями, обдала лицо жаром и запахом… сигаретного дыма, сказала грустно:

– Курить хочу…

Он проснулся в холодном поту, провел ладонями по лицу, нашарил на прикроватной тумбочке пачку сигарет. Ему тоже хотелось курить, как давешней кошмарной летучей мыши. И приснится же такая мерзость…

О летучей мыши-курильщице Клим забыл ближе к обеду: замотался на работе, погряз в финансовой рутине и забыл. Слава тебе, Господи! В седьмом часу позвонил Виталик, напомнил об уговоре, сказал, что Алиса Волкова согласилась присутствовать на ужине. Чуден мир…

Перед тем, как отправиться в «Тоску», Клим заскочил домой, переоделся в джинсы и водолазку. К клубу он подъехал без десяти восемь. Специфическим колоритом заведения пахнуло уже с порога: посетителей встречал детинушка с лицом серийного убийцы и вселенской тоской в глазах, не то охранник, не то метрдотель. Детинушка был обряжен в черный балахон, под которым бугрились мышцы.