Любовь наотмашь - Страница 69

Вот он высказался, и его отпустило. Ощущение было такое, словно он только что вышел из тюрьмы после десятилетней отсидки. А ведь и нужна-то была самая малость! Нужно было просто быть до конца честным с самим собой.

– Спасибо тебе, Зинон. – Он погладил женщину по посеребренным сединой волосам. – И вот еще что, ты совсем не похожа на летучую мышь, ты гораздо…

Договорить он не успел, за спиной хлопнула дверь. Алиса с искаженным яростью лицом застыла на пороге. В руке она держала букет лилий. Клим некстати подумал, что лилии – это цветы для мертвых, а Зинон еще жива.

– Что ты тут делаешь?! – Алиса впилась в него мутным от гнева взглядом.

– Я пришел к Зинон, поговорить.

– Не смей! – Алиса сорвалась на крик. – Не смей к ней даже приближаться! Я запрещаю! Где медсестра?! Почему в этой чертовой палате нет медсестры?!

Он хотел сказать, что Зинон не имеет ничего против его визитов, что она сама приходит к нему в гости уже три ночи подряд, но как в таком признаться? Даже Алисе. Особенно – Алисе…

Она плотно притворила за собой дверь, сказала спокойнее:

– Завтра же я перевезу Зинон в другую клинику. Будь уверен, я освобожу ее от твоего назойливого внимания! Если понадобится, найму охрану…

…Зинон говорила, что больше не придет, что «Она» собирается ее освободить… В мозгу что-то щелкнуло. Господи, этого не может быть…

– Ты собираешься отключить аппаратуру? – спросил он внезапно севшим голосом. – Собираешься отпустить ее насовсем?! Думаешь, она этого хочет?

Белые лилии упали на кафельный пол. На серых плитах цветы выглядели жалко и неуместно. Захотелось побыстрее собрать их…

Алиса его опередила. Ее руки порхали над цветами и сами были похожи на белые лилии: тонкие запястья – стебли, пальцы – лепестки, белые повязки. Зрелище было завораживающее, Клим усилием воли отвел взгляд. Ему нельзя поддаваться очарованию этих рук-лилий. Ему нужен трезвый ум…

Он все-таки не удержался, посмотрел. Тонкая маечка поползла вверх, обнажая поясницу. Еще чуть-чуть – и на свет божий выглянет клеймо-трилистник. Клим затаил дыхание: с трилистником его связывали особые отношения…

…Трилистника не было! На пояснице не было даже намека на трилистник. Что за чертовщина?!

Алиса или клон Алисы – он теперь ни в чем не был уверен – собрала цветы, выпрямилась, одернула майку, сказала, чеканя каждое слово:

– Панкратов, у тебя бред, и, если ты сейчас же не уберешься, я вызову охрану.

– Я уйду, – пообещал он, всматриваясь в сине-зеленые ведьмовские глаза, – но ты запомни: если с ней что-нибудь случится, даже несчастный случай во время транспортировки, даже естественная смерть, – ты за это ответишь. Я переверну пол-Москвы, но узнаю правду. Ты меня поняла?

В ведьмовских глазах плясало ведьмовское пламя, губы изогнулись в презрительной усмешке:

– Это говоришь мне ты?! Ты, человек, который отказался помочь Зинон?! Убирайся! Я тебя не боюсь!

А ведь боялась, он кожей чувствовал ее страх. Даже воздух в палате пропитался страхом и ненавистью так, что стало трудно дышать. Хорошо Зинон, за нее «дышит» аппарат, а ему действительно пора…

Клим уселся на скамейке в маленьком скверике, дрожащими пальцами достал из пачки сигарету, но так и не зажег ее, задумался. Может быть, он все- таки сходит с ума? Или уже сошел? Надышался в «Блиндаже» угарного газа, вот и поехала крыша: сначала стало мерещиться то, чего не должно быть, потом исчезло то, что должно было существовать. Говорящая летучая мышь, вместилище не знающей покоя души Зинон. Мертвые лилии на серых плитах. Алиса, освободившаяся от клейма-трилистника, решившая, что ее подруге лучше умереть, чем мучиться между «там» и «здесь»…

Куда оно делось, это чертово клеймо? Ни следа, ни намека! Могло оно исчезнуть за три дня, скажем, в результате хирургического вмешательства? Бред! Все равно остался бы след, рубцы, швы. Да и зачем его убирать, это печенежское клеймо? Оно же такое красивое. Было… или есть, но только у другой женщины, у настоящей Алисы. Тогда – резонный вопрос: откуда взялась эта, ее точная копия? И намного более важный вопрос – где, в таком случае, Алиса?

Затылок налился свинцовой тяжестью, в висках зашумело. Зинон во сне сказала: «ты смотришь и не видишь», сказала: «Алиса в Зазеркалье». Значит, настоящая Алиса – в Зазеркалье, а в этом мире обосновался ее двойник? Или клон, или еще черт знает что, но очень на нее похожее. Настолько похожее, что даже он не заподозрил подмены, ничего не почувствовал. Ну ладно, внешность, фигура, волосы, лицо, повязки на руках – все это можно подделать, но голос?! У него ни на секунду не возникло сомнения, что перед ним не Алиса.

Что это? Происки инопланетян? Козни ЦРУ? Клим сосредоточенно пожевал сигарету, достал зажигалку, закурил. Нужно думать, и думать быстро. Зинон сказала, что осталось мало времени…

Подумать не получилось, зазвонил мобильный. Клим глянул на определитель номера, чертыхнулся – звонил Виталик. Не нужно было давать ему номер своего телефона, этот просто так не отстанет.

– Да! – рявкнул он в слабой надежде, что Виталик, если не устыдится, что отвлекает его от важных дел, то хотя бы испугается.

– Клим, нам нужно срочно поговорить. – Виталик не устыдился и не испугался – пустые надежды. – Это насчет Алисы, с ней что-то не так.

Свинец из затылка стек в позвоночник, стало тяжело дышать и даже двигаться.

– Что с ней не так? – прохрипел Клим, давясь ставшим вдруг горьким сигаретным дымом.

– Ты сначала послушай, а потом сам решишь. В конце концов, ты знаешь ее лучше, чем я, может, и раньше замечал какие-нибудь странности…